Чао, Иринчик, чао! - Ирина Коджо

то сам нашёл бы меня. А почему он так странно исчез, останется загадкой. Монастырь я осмотрела, с сербом хотя бы мысленно попрощалась, пойду теперь плавать и исследовать новые пляжи».

Но вдруг я заметила, что недалеко от здания церкви за большим столом под навесом сидят женщины и мужчины, среди которых находился и мой друг. Он тоже заметил меня и махнул рукой, приглашая присоединиться к общей трапезе. Мне было неловко подходить к нему, как ни в чём не бывало, и я, помахав рукой в ответ, зашла в стоящее рядом помещение, внутри которого располагалась небольшая церковная лавка. На выходе меня подхватил серб со словами «Ирина, айд. Попий домачну кафу76» и повёл под навес.

Во главе стола сидел священник в чёрной рясе, а по бокам люди в обычной одежде, видимо, прихожане. Все вместе за угощением они вели непринужденный, живой разговор. На столе стояла огромная металлическая турка с кофе, большая прозрачная бутылка с мутноватой жидкостью, несколько пакетов сока, различная выпечка и много сладостей. Передо мной поставили маленькую рюмочку и стакан.

– Ракия домачна77, – сказал рядом сидящий сухопарый мужчина, выглядевший на несколько лет старше меня, и налил мутную жидкость в маленькую рюмку, а сок в стакан.

– Живили, – обращаясь ко мне и Дюро, он приподнял свою стопку.

– Живили, – ответила я и сделала совсем маленький глоток.

Ракия оказалась довольно мягкой, и я ощутила, как приятное тепло разлилось по всему телу. «Какие у них замечательные обычаи, – подумала я. – После церковной службы вот так вышли и все вместе сели за стол, пьют ракию, кофе, общаются. Странно, что уже в одиннадцать утра алкоголь пьют. Впрочем, здесь всё натуральное. И, наверное, для них это нормально: помолились, выпили, поели, поговорили. Хорошая традиция, объединяющая».

Периодически по кругу передавали коробочки со сладостями, и каждый мог взять то, что хотел. Серб ухаживал за мной как обычно и, предлагая то одно, то другое, налил в маленькую чашечку ароматный свежесваренный кофе.

Пока мы сидели рядом, я чувствовала нервное напряжение, исходящее от Дюро, но спрашивать о чём-либо при всех я не могла. Допив вкусный кофе, я тихо объяснила сербу, что нужно поговорить. Он что-то сказал своему знакомому, и мы пошли через ворота к выходу. Как только мы отошли от людей, сидящих под навесом, Дюро начал возбуждённо и очень быстро говорить. Я не понимала ни слова.

– Идём в тихое, спокойное место и там все обсудим, – предложила я.

Мы прошли вперёд, а затем по тропинке вверх и остановились возле невысокой широкой ограды, на которую Дюро присел так, что его лицо оказалось на одном уровне с моим.

– Ирина, я не могу так. Я мужчина, я не могу сидеть и ждать тебя. Треба да бы78 жена слушала мужа, – он снова говорил взволнованным, срывающимся голосом.

– Значит, ты главный, а женщина должна слушаться тебя? Это как домострой, патриархат? – наконец поняла я основную мысль, которую он хотел донести.

– Да, – грустно подтвердил серб.

– Я тебя понимаю. Не можешь, так не можешь, – произнесла я, ласково и с некоторым сожалением поглаживая его по голове.

В этот момент все мои эмоции словно застыли. Чувствуя, как тихая грусть накрывает меня своим невидимым покрывалом, я вздохнула и продолжила спокойным, ровным голосом:

– Ты исчез вчера. Ушёл, ничего не сказав. Нужно было хотя бы попрощаться. Я написала тебе смс.

– Да, написала, – повторил он тихо.

Внизу какие-то мужчины окликнули Дюро. В ответ он произнес несколько фраз и махнул рукой, давая понять, чтобы его не ждали.

– А можешь показать мне, где остановка автобуса, чтобы вернуться обратно в Игало? Я хочу поплавать здесь, а потом поеду в отель.

– Не могу я са тобом79, – снова заговорил он.

– Да, да. Я всё понимаю, не проблема, – успокаивала я его, с удивлением слушая свой мягкий голос. Мои слова звучали мелодично и плавно, словно едва уловимый шелест листвы, всколыхнувшейся от легкого ветерка. – Пойдём?

– Да, идем, – отозвался он.

Спустившись по лестнице, мы оказались на дороге, по которой я приехала из Игало.

– Я здесь вышла из автобуса. А обратно остановка на той стороне? – уточнила я и попыталась сосредоточиться, чтобы запомнить место.

– Да, да, – подтвердил Дюро и, не останавливаясь, пошёл вдоль дороги.

– Ты меня к морю проводишь? – слегка улыбнулась я.

– Да, там далье море80.

Я рассматривала маленькие частные домики вдоль дороги и вдыхала тёплый нежный воздух, с грустью думая о том, что всего через два дня я улечу в холодную Москву и навсегда распрощаюсь со своим сербским другом. Хотя забыть Дюро и наш волшебно-сказочный отпуск я вряд ли смогу. «Но что делать? Всё когда-то заканчивается, – говорила я себе, стараясь сохранять невозмутимый вид и остатки оптимизма. – Остаются только воспоминания. Так пусть они будут тёплыми и хорошими».

Глава 7 Расстаться или остаться

Перейдя дорогу, мы свернули налево на крутой спуск между домами. Ещё одна широкая, длинная лестница вывела нас на набережную, за которой призывно блестело ярко-синее море.

– Как красиво! Море! – не удержалась я от восторженного возгласа.

– Да, лепо море, – подтвердил серб, немного щурясь от солнца.

Я приостановилась в ожидании прощания, но Дюро пошел дальше по дороге, увлеченный представшими видами прибрежной полосы. Район Савина сильно отличался от того места, где мы плавали предыдущие дни, даже горы и залив здесь выглядели иначе. А где-то далеко слева осталось Игало с нашим «пентхаусом» и маленькими пальмами на пляже.

– Давай сядем, – предложил серб, указывая на выступающую в море небольшую узкую платформу.

Дюро присел на широкий поручень возле лестницы для спуска в воду, а я привычно устроилась на его коленях. Серб выглядел грустным и задумчивым, а от его утреннего взрывы не осталось и следа. Я обнимала его за шею, гладила по волосам и мысленно прощалась с моим большим, сильным мужчиной. А как хотелось остаться, но я не позволяла себе думать о этом. Я никуда не торопилась. Да и зачем? У меня еще будет целых два дня, чтобы побыть наедине с собой, своими мыслями, воспоминаниями и настроиться на возвращение к привычной жизни.

– Я грязный, – вдруг тихо сказал серб.

– Нет, не грязный, – тут же возразила я.

– Ты хороший, добрый, – прошептала я ему на ухо, продолжая нежно скользить ладонью по его волосам, лицу и смутно догадываясь, что он говорит об интимных отношениях, которые вне брака считаются одним из смертных грехов в христианской религии.

«А зачем ты тогда был со мной? Кто тебя заставлял, если для тебя религиозные правила так важны, а ты теперь сам себя терзаешь?» – мысленно обратилась я к своему другу, с трудом понимая его поведение и ход мыслей. Какое-то время мы сидели тихо и спокойно, только легкий ветерок обдувал нас своей свежестью.

– Идемо81 плавать, – вдруг сказал Дюро.

– Как? – не поняла я. – Ты же не можешь?

Я еще больше растерялась от такого поворота. Да что там, меня просто накрыло с головой. Радость сменила отчаяние, и я боялась поверить, что ничего не кончено, ничего еще не решено и, возможно, у нас есть шанс.

– Идемо, – еще раз повторил он, вставая.

– А в чем ты будешь плавать? Ты в плавках? – спросила я, показывая на его бедра.

– Купичу у продавнице82, – уверенно сказал серб, явно закончив свою внутреннюю борьбу и приняв определенное решение. – Купаче гаче треба купити.

– Это так плавки по-сербски?

– Да.

– А для меня? Купальник как по-сербски?

– Купаче костюм за тебе, – уже почти весело ответил Дюро.

И мы пошли вдоль набережной в поисках пляжа и магазина.

«Ух ты! Только что прощались, а теперь идём плавать!» – мелькнуло в голове. «Но в любом случае с ним лучше, чем одной. Пусть будет ещё один день вместе», – загадала я желанье, чувствуя, как внутри снова запрыгали светящиеся